Однажды вечером Хайгенс прикрикнул на Наджета, обнюхивавшего мясо, которое жарилось на вертеле над костром. Наджет жалобно заскулил и отправился искать защиты у Роуна.

— Хайгенс, — с усилием начал Роун, — пора нам поговорить о делах. Я инспектор Колониальной службы, а вы человек, нарушивший закон. Мой долг — арестовать вас.

Хайгенс посмотрел на него с любопытством.

— Вы предлагаете мне отступное, если я выдам своих сообщников? — спросил он тихо. — Или мне нужно доказывать, что я не обязан давать показания против своей совести?

— Оставьте этот тон, Хайгенс, — раздраженно сказал Роун. — Всю жизнь я был честным человеком, но больше я не верю, что роботы пригодны для всех условий. Здесь не место для них. Все было неверно с самого начала. Сфиксы уничтожили колонию потому, что роботы не смогли с ними справиться. Здесь должны жить только люди и медведи. В противном случае людям придется проводить всю жизнь за сфиксонепроницаемыми заборами и довольствоваться тем, что будут производить роботы. А здесь очень много интересного, и люди всего этого будут лишены. Мне кажется, что жить на таких планетах, как Лорен Второй, в полной зависимости от роботов — значит проявлять неуважение к себе.

— Надеюсь, вы не становитесь религиозным? — сухо спросил Хайгенс. — Вы прежде пользовались этим термином для определения самоуважения.

Семпер вскрикнул от негодования, так как Ситка чуть не наступил на него, подойдя к огню. Медведь втягивал в себя ароматный запах мяса. Хайгенс прикрикнул на него, и он снова уселся, не сводя глаз с куска мяса и все время облизываясь.

— Вы так и не дали мне закончить, — сердито сказал Роун. — Я инспектор Колониальной службы, и в мои обязанности входит проверка того, что сделано на планете до высадки основной партии колонистов. Первым делом я должен составить подробный отчет о колонии роботов, для обследования которой сюда прибыл. Колония фактически уничтожена, и, как я теперь понимаю, это не случайность: колония не могла здесь удержаться.

Хайгенс усмехнулся. Надвигалась ночь. Он перевернул вертел.

— В случае необходимости колонисты имеют право обратиться за помощью к любому проходящему мимо кораблю. Естественно, что… Я всегда был честным человеком, Хайгенс, и я напишу в отчете, что колония оказалась нежизнеспособной и была уничтожена. Все погибли, за исключением трех человек, которые спрятались и подавали сигналы о бедствии. Ведь все именно так и было. Вы сами это знаете.

— Продолжайте, — насмешливо сказал Хайгенс.

Роун снова начинал сердиться.

— И совершенно случайно, случайно — заметьте это — корабль, на борту которого находились вы, Ситка, Сурду, Фаро Нелл и, конечно, Наджет и Семпер, уловили сигналы о бедствии. Вы приземлились, чтобы помочь колонистам. Так все и было, и ваше пребывание здесь вполне законно. Ведь незаконным во всем этом деле было только то, что вы оказались здесь в тот момент, когда понадобилась ваша помощь. Но мы сделали вид, что вас здесь не было.

Хайгенс повернул голову и стал всматриваться в сгущающийся мрак. Затем он спокойно произнес:

— Я бы не поверил этой истории, если бы мне ее рассказали. А вы думаете, что в Колониальной службе поверят?

— Они не дураки, — резко ответил Роун. — Конечно, они не поверят. Но, когда они прочтут в моем отчете, что в результате многих невероятных событий установлена реальная возможность заселения этой планеты, они посмотрят на это дело иначе. Я им докажу, что колония роботов без людей на Лорене Втором — чистейшая ерунда и что только люди — с помощью медведей — могут сделать планету пригодной для высадки нескольких сот колонистов в год. И когда это станет реальным…

Тень Хайгенса как-то странно закачалась. Сидящий недалеко от костра Сурду с надеждой нюхал воздух. На яркий свет уже слетелись “ночные бродяги”; медведи легко сбивали их лапами и потом с аппетитом съедали.

— Мое мнение кое-что значит, — продолжал Роун. — К тому же в отчете будет слишком много заманчивых предложений. Организаторы колонии роботов вынуждены будут согласиться со мной, иначе они прогорят. А ваши друзья их поддержат.

Хайгенс трясся от смеха.

— Вы низкий лжец, Роун, — наконец сказал он. — Ведь очень неразумно и непредусмотрительно с вашей стороны пятнать свою безупречную репутацию только для того, чтобы выручить меня из беды. Вы ведете себя не как разумное животное, Роун. Но я знал, что из вас не выйдет разумного животного, когда наступит трудный момент

Роун смутился.

— Но ведь это — единственный выход из создавшегося положения, и, по-моему, он вполне приемлем.

— Я принимаю его, — сказал, улыбаясь, Хайгенс, — с благодарностью, так как это даст возможность нескольким поколениям людей жить по-человечески на этой планете. Если хотите знать правду, то я принимаю его еще и потому, что это спасет Сурду, Ситку, Нелл и Наджета, которых я незаконно привез сюда.

Что-то мягкое ткнулось в колени Роуна. Медвежонок толкал его, чтобы поближе придвинуться к лакомому куску. Наконец ему удалось протиснуться к огню. От дружеского толчка Роун покатился по земле, но Наджет ничего не замечал. Он упоенно вдыхал запах мяса.

— Шлепните его как следует, — посоветовал Хайгенс. — Он сразу уберется.

— Ни за что, — возмутился Роун, не двигаясь с места, — ни за что! Он мой друг!

Генри Бим Пайпер

УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ЯЗЫК

Марта Дейн остановилась и посмотрела на медно-красное небо. Пока она была внутри здания, ветер переменился. Песчаный ураган, который раньше дул с пустынных нагорий на восток, теперь бушевал над Сиртисом. Солнце, увеличенное туманным ореолом, казалось великолепным красным шаром. Оно было почти такой же величины, как и над Землей.

Сегодня к вечеру осевшие тучи пыли добавят еще слой песка к той массе, под которой вот уже пятьдесят тысяч лет погребен этот город.

Все вокруг покрыто красным лёссом — улицы, площади, открытые участки парка. Под слоем красного песка обвалились и оплыли небольшие постройки. А камни, отлетевшие от высоких зданий уже после того, как рухнула крыша и развалились стены, тоже покрыты красным лессом. В том месте, где стояла Марта, улицы древнего города были на сто — сто пятьдесят футов ниже уровня современной поверхности, и теперь проход, пробитый в стене дома, вел прямо на шестой этаж. Отсюда был хорошо виден лагерь, сооруженный на поросшей кустарником равнине, где некогда располагался морской порт. Теперь на месте океана простиралась впадина Сиртис. Сверкающий металл лагерных построек тоже успел покрыться тонким слоем красной пыли. Затратив много времени и труда, переправив через пятьдесят миллионов миль космического пространства людей, оборудование и продовольствие, археологи в конце концов завершат раскопки этого города. Они используют технику — бульдозеры, экскаваторы, землечерпалки. Иначе здесь ничего не сделаешь. Машины ускорят работу, но они не заменят человеческих рук. Марта вспомнила раскопки Хараппы и Мохенджо-Даро в долине Инда и старательных, терпеливых местных рабочих, простых и неторопливых, как и цивилизация, которую они открывали. Она могла бы перечесть по пальцам случаи, когда кто-либо из ее рабочих повредил в земле ценную находку. Без этих низкооплачиваемых и безропотных туземцев археология не сдвинулась бы с места со времен Винкельмана. Но здесь, на Марсе, не было туземных рабочих. Последний марсианин умер пятьсот столетий назад.

В четырехстах ярдах слева от нее вдруг затрещал, как пулемет, пневматический молоток. Должно быть, Тони Латтимер выбрал наконец здание и приступил к его обследованию.

Марта ослабила ремни кислородной коробки, перекинула через плечо аппарат, подобрала с земли чертежные инструменты, доску и зарисовки и двинулась вниз по дороге. Она обошла нагромождение камней и мимо развалин, торчащих из-под лесса, мимо остовов уже пробитых зданий вышла к заросшей равнине. Лагерь был здесь.